Астрофизики назвали время исчезновения Земли

Корреспондент.net, Вчера, 20:17
102
24307
Астрофизики назвали время исчезновения Земли

Фото: Harvard-Smithsonian Center for Astrophysics
Белый карлик пожирает планету

Понаблюдав за белым карликом, ученые спрогнозировали гибель нашей планеты.

Американские астрофизики сделали предположение о сроках исчезновения Земли, понаблюдава за уникальным космическим явлением, пишет Sci-News.

Ученый Эндрю Вандербург, возглавляющеий исследование Гарвард-Смитсоновского центра сообщил, что открытие было сделано в результате наблюдения за поведением звезды WD 1145+017.

После того, как солнце, подобное нашему, израсходовало всю ядерную энергию, оно увеличивается до состояния красного гиганта и затем сдувается до размеров плотного ядра Земли с сохранением своей первоначальной массы. В результате звезда получает название белого карлика.

Геологи измерили скорость роста ядра Земли

В августе этого года ученые наблюдали удивительное явление — в пределах одной системы им удалось запечатлеть одновременно белого карлика, остатки другой планеты и космический мусор.

Белый карлик WD 1145+017

Связь между тремя объектами объясняется тем, что, как только звезда превращается в красного гиганта, она дестабилизирует орбиты планет вокруг нее.

«Мы застали белого карлика в момент, когда он уничтожает свою планету и раскидывает остатки на поверхности звезды», — рассказал Вандербург.

NASA нашло вторую Землю

Такая же участь ожидает и нашу планету, считают ученые. По прогнозам, Солнце поглотит Землю примерно через 5-7 миллиардов лет. Существует также вероятность того, что самого поглощения Земли не случится, однако «жить на раскаленной планете будет невозможно», заявил Вандербург.

Откуда у пауков колени

Пауки и скорпионы получили колени  благодаря дополнительной копии гена, контролирующего длину ног у членистоногих.

Странный факт, известный, наверно, только специалистам – у пауков, в отличие от насекомых и ракообразных, есть колени. На паучьих ногах, между сегментом, соответствующим бедру, и сегментом, соответствующим голени, есть дополнительный сегмент, который так и называется – patella, или коленная чашечка. Колени улучшают подвижность ног, и пауки в полной мере воспользовались этой анатомической новацией: они прекрасно передвигаются по самым разным поверхностям, и многие из них довольно быстро. Но откуда у паукообразных могли взяться коленные чашечки? Ведь у других членистоногих, повторим, ничего такого нет.

Ответ тут неожиданно нашли исследователи из Гёттингенского университета. Неожиданно же потому, что Наташа Турецек (Natascha Turetzek) и её коллеги интересовались совсем другим – они хотели выяснить, почему у одних пауков ноги получаются длиннее, чем у других. Сначала думали, что всё дело в так называемом гене Dachshund (в переводе – «такса») – от него зависит длина конечностей у членистоногих, и если у дрозофилы, например, его выключить, то ноги у мухи будут короткими.

Однако у пауков с разной длиной ног никаких отличий в активности Dachshund не было. Но одновременно авторам работы удалось найти копию того же гена, которую в геноме паукообразных до сих пор никто не видел. Это обычная эволюционная история: какой-то ген удваивается, и, пока один экземпляр делает то, что и всегда делал, второй становится полигоном для эволюционных инноваций – в нём накапливаются мутационные изменения, которые могут довольно сильно изменить его функции. Никакой проблемы в том, что он вообще может сломаться, нет, ведь у организма есть ещё одна (а то и не одна) рабочая копия.

Дальнейшие эксперименты показали, что второй Dachshund у пауков включается во время эмбрионального развития в том участке конечностей, где формируется сегмент коленных чашечек. Если же ген выключали, коленный сегмент оставался сращенным с берцовым сегментом, и полноценного коленного членика не формировалось. Результаты исследования опубликованы в Molecular Biology and Evolution.

Пример с паучьими коленями в который раз подтверждает известную теорию, что вовсе не обязательно какие-то особенности строения организма появляются благодаря абсолютно новым генам, возникшим «с нуля». Как было сказано выше, обычно берётся какой-то уже существующий ген, копируется, и вот с копией происходят всевозможные эволюционные приключения, которые могут привести к весьма полезным признакам.

Преимущества коленного сегмента были заметны в тех же опытах: молодые пауки, у которых из-за генетических манипуляций коленей не было, были менее подвижными и легко становились добычей своих более шустрых собратьев. С другой стороны, вторая копия Dachshund есть у пауков, скорпионов, но не у клещей, хотя колени есть и у клещей тоже. Что подтверждает уже другое эволюционное правило, согласно которому эволюция одного и того же результата может добиваться разными путями.

Подробнее см.: http://www.nkj.ru/news/27157/ (Наука и жизнь, Откуда у пауков колени)

Биоразлагаемые пластики помогут решить проблему мусора

На смену традиционным пластикам, сохраняющимся в окружающей среде столетиями, приходят новые материалы, способные к биологическому разложению.

Пластиковое загрязнение – бич современной цивилизации. Материал, который благодаря своей легкости и прочности завоевал весь мир, в конечном итоге превратился в неразрешимую проблему. Наиболее известный пример того, как пластик может наносить вред природным экосистемам, – Большое мусорное пятно в Тихом океане, представляющее собой «суп» из частиц пластика различного размера. Обитающие там морские птицы, черепахи и рыбы нередко проглатывают частицы пластика, приняв их за пищу, и погибают.

Причина долголетия пластикового мусора проста. Молекулы полимеров, произведенных из природного газа или нефти, очень прочны и устойчивы к воздействию внешних факторов – например, к УФ-излучению и окислению кислородом воздуха. Микроорганизмы, которые в экосистемах отвечают за «переработку» органического вещества, также не могут их расщепить, так как в ходе эволюции не сталкивались с таким типом субстрата, а значит, не выработали соответствующих ферментов.

Очевидно, что для сохранения окружающей среды необходимо отказаться от традиционных пластиков в пользу других материалов, похожих на них по свойствам, но обладающих способностью к разложению в естественных условиях. Среди разработанных на сегодняшний день биоразлагаемых пластиков наибольшей популярностью пользуются полиэфиры. Благодаря наличию в составе молекулы эфирной связи она становится «уязвимой» для бактерий и грибов.

Один из самых распространенный биоразлагаемых пластиков – полилактид. Его производят путем сбраживания крахмала и других полисахаридов, получаемых из растительного сырья: кукурузы, картофеля, сахарной свеклы,- до молочной кислоты, которую затем полимеризуют в присутствии катализатора. Полилактид – прозрачный пластик, который по свойствам напоминает традиционные полимеры, такие как полистирол, из которого сегодня производят основную массу одноразовых пищевых контейнеров, и ПЭТ, из которого изготавливают бутылки для воды и напитков. Единственным недостатком полилактида является его низкая температура стеклования, из-за чего стаканы из полилактида теряют форму при контакте с горячими жидкостями. Тем не менее, полилактид применяется для производства пищевой упаковки, одноразовой посуды, столовых приборов, бутылок, пластиковых контейнеров и даже текстильных волокон.

Наиболее экзотическими биоразлагаемыми полимерами по праву можно назвать полигидроксиалканоаты, не только из-за названия, но и потому, что их вырабатывают бактерии. В условиях недостатка необходимых для роста соединений фосфора и азота, но при избытке глюкозы, бактериальная клетка запасает «лишние» углерод и энергию в виде гранул полигидроксиалканоатов диаметром 0,2-0,5 мкм. По свойствам они напоминают полипропилен, один из самых популярных пластиков, поэтому сегодня активно ведутся исследования возможности их наработки в промышленных масштабах.

Начиналось производство этих полимеров с выделения их из бактериальной биомассы — достаточно дорогостоящего способа. Сегодня удается снизить затраты за счет наработки их в растениях. Для этого в хлоропластах Arabidopsis thaliana были экспрессированы ферменты бактерии Ralstonia eutropha, отвечающие за синтез полигидроксиалканоатов. Результатом стало образование в хлоропластах гранул полимеров в значительных количествах – до 14% сухого веса листа.

Из-за достаточно высокой стоимости полигидроксиалканоаты все еще не используются для производства товаров массового потребления, однако они уже успешно применяются в медицине – для создания шовного материала и имплантов, способных к рассасыванию. В организме человека эти полимеры медленно распадаются на безопасные для здоровья 3-гидроксикислоты.

Интересно, что из ископаемого углеводородного сырья тоже можно произвести биоразлагаемые пластики, например, полибутиленсукцинат и поликапролактон. Их часто добавляют к крахмалу, чтобы придать ему устойчивость к размоканию, и из полученной смеси производят одноразовую посуду, упаковку, пленку для мульчирования.

Подробнее см.: http://www.nkj.ru/news/27045/ (Наука и жизнь, Биоразлагаемые пластики помогут решить проблему мусора)

Линзы и лупы

Сергей ТРАНКОВСКИЙ.

Мать от сына слышит
радостную речь:
— Свет хранят в потёмках,
чтоб его сберечь.
Наклонившись низко,
шепчет сыну мать:
— Свет бросают в воду,
Чтоб его сломать.

Наталья Ванханен

Исследователи, изучающие окружающий мир, нуждаются в научных инструментах и приборах. По мере того как учёные всё глубже познают строение вещества, устройство Вселенной и природу живых организмов, эти приборы становятся всё сложнее. Считается, что первым инструментом исследователя была лупа — круглый кусочек прозрачного материала, утолщённый в середине и тонкий по краям. Возможно, первым исследователем оптических свойств стекла стал арабский учёный Аль Хазен (или Ибн-аль-Хайсам). В X веке он написал: «Если смотреть сквозь сегмент стеклянного шара, он станет увеличивать предметы».

Лупа (и другие оптические приборы) способна увеличивать предметы в несколько раз. А происходит это потому, что в материале, из которого она сделана (например, в стекле), скорость света меньше, чем в воздухе. Световой луч, падая под углом на границу между воздухом и стеклом, ломается. Крутизна этого излома зависит от свойств стекла — его показателя преломления. Величина показателя преломления тем больше, чем сильнее отличаются скорости света в воздухе и в веществе — стекле, воде, прозрачной пластмассе (рис. 1).

Наглядно увидеть, как световой луч меняет направление, переходя из одной среды в другую, можно при помощи несложного опыта.

Возьмите два колёсика от игрушечной машинки (или вырежьте их из картона) и насадите на ось — деревянную палочку длиной 8—10см. Путь, по которому покатится такая тележка, изобразит ход светового луча, а её скорость — скорость света.

Закройте часть стола салфеткой или скатертью. Получится модель двух сред. В одной (гладкая столешница) «скорость света» велика; в другой, более плотной (рыхлая ткань), — мала (фото вверху).

Запустите тележку перпендикулярно границе «сред». Она коснётся границы одновременно обоими колёсами и поедет дальше медленнее, но не меняя направления. «Преломления света» не происходит. Если же вы пустите тележку под углом к границе, то в первый момент она наедет на границу только одним колесом, скорость которого уменьшится. Но второе колесо продолжит катиться по доске с прежней скоростью. В результате тележка развернётся на некоторый угол и покатится по салфетке по другому пути. «Луч света» испытал «преломление». А миновав «плотную среду» (салфетку), тележка развернётся на такой же угол, но в противоположную сторону, и покатится по траектории, параллельной начальной (рис. 2).

Тележка, пущенная обратно по своему пути на салфетке, испытает «преломление» на границе, но уже в обратную сторону и двинется по столешнице, повторяя первоначальный путь. В оптике это явление называется законом обратимости световых лучей.

Вернёмся к линзе. Её поверхность криволинейна, поэтому все лучи, падающие на неё, за исключением попадающего в самый центр, преломляются. Центральный луч проходит линзу насквозь либо совсем без преломления, либо преломляясь дважды и лишь слегка смещаясь в пространстве. Форма линзы подобрана так, что параллельные лучи, пройдя сквозь неё, сходятся в одной точке, называемой фокусом (в переводе с латыни focus — очаг, огонь: солнечные лучи, собранные линзой, действительно способны не только зажечь пламя, но и расплавить металл). А лучи, отражённые от какого-нибудь предмета, сходятся в фокальной плоскости (на ней лежит точка фокуса), создавая его изображение.

Теперь мы со знанием дела можем нарисовать ход лучей в линзе для разных случаев (рис. 4). Нарисуем прямую, проходящую через центр линзы, — её оптическую ось. Отложим на ней справа и слева от линзы две точки фокуса и две точки на двойном расстоянии от линзы (они нам тоже пригодятся). Посмотрим, как пойдут через линзу лучи, отражённые от предмета, который станем помещать на разных расстояниях от неё (рис. 4а).

Из бесчисленного множества световых лучей, отражённых от предмета, нам понадобятся только два, исходящих из одной его точки. Один луч пустим через центр линзы — он пройдёт насквозь, не преломившись (небольшим смещением луча пренебрежём). Вторым будет луч, идущий параллельно оптической оси лупы. После преломления он попадёт в точку фокуса. Их пересечение даст одну точку изображения. Таким же способом можно получить все остальные точки, построив изображение целиком.

Проведём два эксперимента.

1. Предмет поместим на расстоянии, немного большем фокусного. Построив ход упомянутых лучей, мы увидим, что все они пересеклись за линзой, создав увеличенное и перевёрнутое изображение предмета за двойным фокусным расстоянием. Начнём отодвигать предмет. Его изображение станет уменьшаться и приближаться к линзе (рис. 4а).

Изображение предмета, находящегося на двойном фокусном расстоянии от линзы, возникнет на таком же расстоянии за ней и будет иметь такой же размер (рис. 4б).

Чем дальше находится предмет, тем меньше его изображение, тем ближе оно к фокальной плоскости, а начиная с определённого расстояния, своего для каждой линзы, которое считается бесконечным, лежит уже точно на ней (рис. 4в).

Все эти изображения вполне реальные, они называются действительными, их можно спроецировать на бумагу и обвести карандашом, зафиксировать на фотоплёнке или на матрице цифровой видео-техники. Линзы, которые применяют для получения действительных изображений, служат объективами фотоаппаратов, видеокамер и других оптических приборов. Но используют их не поодиночке, а собирая в группы, конструируя сложные оптические системы, дающие изображения высокого качества.

Если же предмет поместить на расстоянии, равном фокусному, никакого изображения не получится: лучи после преломления станут параллельными. Зато светящаяся точка в фокусе линзы (рис. 4г) согласно закону обратимости даст параллельный пучок лучей, как это и происходит в различных прожекторах и фонарях.

2. Предмет помещён между линзой и точкой её фокуса. В этом случае линза работает как лупа, первый научный ин-струмент, много веков назад вооруживший глаз исследователя.

Рассмотрим ход лучей в лупе, проделав те же построения, что и раньше (рис. 4д).

И тут нас подстерегает неожиданность: лучи не пересекаются, а расходятся, и никакого изображения на нашем построении не получается! Однако мы его видим. Почему? Именно потому, что мы его видим.

Человеческий глаз устроен таким образом, что расходящиеся лучи он воспринимает как лучи, выходящие из одной точки. И, продлив линии построения на чертеже до их пересечения, мы получим точку кажущегося (мнимого) изображения. Его на самом деле не существует, оно — плод зрительной иллюзии и нашего воображения. Но это изображение сильно увеличено по сравнению с предметом, на нём видны мелкие детали, незаметные простым глазом.

На оправе лупы обычно отмечают её увеличение, например 7×, 10× или 7×, 15×, что означает: лупа увеличивает в 7, 10 или 15 раз, то есть во столько раз она как бы приближает предмет к глазу. Человек с хорошим зрением различает мелкие детали лучше всего в 25см от глаз (это расстояние наилучшего зрения). А лупа, «приближая» предмет до расстояния нескольких сантиметров, позволяет увидеть детали ещё более мелкие.

Фокусное расстояние лупы f равно расстоянию наилучшего зрения, делённому на её увеличение N: f = 25/Nсм. И, если предмет поместить в фокус лупы, глаз увидит его на бесконечности.

Линзы бывают не только сферические. В сложных оптических приборах ставят линзы с поверхностью в форме параболоида, эллипсоида и других, не менее сложных форм. Широко применяются и цилиндрические линзы.

Стандартный кинокадр на плёнке имеет формат 18 × 24 мм. Этот кадр проецируется на экран с соотношением сторон 1 × 1,5. Но лет пятьдесят назад возникло широкоэкранное кино, где применялся экран с соотношением сторон приблизительно 1 × 3. Чтобы уместить такой широкий кадр на узкой плёнке, при съёмке фильмов применили цилиндрические линзы (их называют анаморфотными, то есть изменяющими форму). Такие линзы сжимают изображение по горизонтали, оставляя вертикальные размеры без изменения. Люди на этих кадрах выглядят сильно вытянутыми и очень худыми (напоминают куклу Барби). Проецируется фильм тоже через цилиндрическую линзу, которая растягивает горизонтальные размеры изображения, придавая ему нормальный вид.

Чтобы слабовидящие люди могли читать мелкий текст, была придумана цилиндрическая лупа — стеклянная палочка диаметром сантиметра полтора, которую катили по строчкам на странице, увеличивая размер букв в строке.

Лупа, впервые упомянутая чуть менее двух тысяч лет тому назад, до сих пор остаётся одним из самых востребованных инструментов и в науке и в жизни. Геологи, ботаники, энтомологи и другие исследователи носят с собой складные лупы. Исследователи в лаборатории применяют так называемые препаровальные штативные лупы. Хирурги, рассматривая операционное поле, и монтажники электронных устройств применяют бинокулярные лупы для обоих глаз. Лупа может менять форму и назначение, превращаясь в объектив, бинокль, очки, пенсне, лорнет, микроскоп и другие не менее полезные устройства, но, судя по всему, останется навсегда.

Случайная статья

Другие статьи из рубрики «Инструменты науки»

Детальное описание иллюстрации

Рис. 1. Так преломляется световой луч, упавший в воду. Чем больше угол между лучом и вертикалью к поверхности, тем сильнее он преломляется (а). Это же справедливо и для луча зрения: глядя с лодки в воду вертикально вниз, мы видим практически истинную глубину водоёма. Уводя взгляд в сторону, с удивлением замечаем, что водоём становится всё мельче и мельче, пока, наконец, дно не станет невидным, а вода не начнёт отражать небо и облака (б).
Рис. 2. Модель преломления света. Роль светового луча играет траектория двухколёсной тележки; «среды» с разным показателем преломления — столешница и салфетка из рыхлой ткани. На границе двух «сред» траектория испытывает излом — происходит «преломление света».
Опыт с монетой (он же фокус). На дно неглубокой миски положите монету. Зафиксируйте при помощи подставки (скажем, стопки книг) такое положение наблюдателя, при котором он не видит монету за краем миски (а). Вопрос: как он может сделать монету видимой, не меняя своего положения? Ответ: налив в миску воды (б) (ход лучей показан на рис.3). Подобный опыт, демонстрирующий преломление света при его прохождении через границу двух прозрачных сред разной плотности (вода и воздух), описан в журнале «Наука и жизнь» № 2, 2008 г., с.91.
Опыт (он же фокус) с цилиндрической линзой. Роль линзы выполняет стакан с водой. Поставьте рядом с ним небольшую фигурку и сообщите окружающим, что можете, не прикасаясь, повернуть её в другую сторону. Быстро передвиньте стакан так, чтобы фигурка оказалась за ним. Линза-стакан даст повёрнутое изображение, сжатое в горизонтальном направлении.

Подробнее см.: https://www.nkj.ru/archive/articles/16278/ (Наука и жизнь, Линзы и лупы)

Раки-богомолы считают удары друг друга

Сражаясь, раки-богомолы не стремятся убить друг друга своим мощным оружием – они лишь оценивают готовность противника «вести бой до конца».

Ротоногие раки (или раки-богомолы) благодаря своей яркой окраске могут украсить любой аквариум. Однако есть у них одна особенность, которая может доставить аквариумистам много проблем: пара передних ног рака представляет собой мощные булавообразные ударные орудия, а сила их удара такова, что при желании рак может разбить даже стекло аквариума. Столь грозное оружие нужно для охоты: ротоногие раки питаются другими ракообразными и моллюсками, попросту расшибая их панцири и раковины. Обычно рак держит оружие сложенным наподобие знаменитых шипастых ног богомола (отсюда, легко догадаться, и название). Найдя добычу, он обрушивает свои колотушки на раковину моллюска; его булавообразные конечности движутся со скоростью 800 км/ч, в буквальном смысле быстрее пули. Можно представить, что будет, если рак решит постучать по аквариумному стеклу.

Однако в разборках между собой раки-богомолы используют своё оружие иначе. Зоологи из Университета Дьюка поставили следующий опыт: в один аквариум сажали двух раков, одному из которых доставалась кусок трубы в песке, где он мог жить, а другому приходилось жить без всякого убежища. Какое-то время членистоногие наблюдали друг за другом через прозрачную перегородку, затем перегородку убирали, и раки могли приступить к выяснению отношений: один хотел отобрать у другого его дом, другой же сопротивлялся. Можно было бы ожидать, что в победителях останется тот, чьи лапы-колотушки окажутся сильнее.

Но далеко не всегда сильнейший выходил победителем. Как пишут исследователи в статье в Biology Letters, раки мерялись не силой, но числом ударов. При этом тот, кого били, скручивался в клубок, подставляя под удары тельсон – так называется анальная лопасть ракообразных на самом конце брюшка. «Боксёрский поединок» раков отчасти выглядел ритуальной схваткой: один подставлял специальное место под удары, другой же старался за раунд как можно больше «настучать» по хвосту противника. (Видео с одной из схваток можно посмотреть здесь.)

Иными словами, раки не старались убить друг друга, но, скорее, демонстрировали себя, свою выносливость, скорость, агрессивность и т. д. Тот, кто признавал большую выносливость за противником, отказывался от притязаний на дом и удалялся с поля боя. Подобные спарринговые стычки часто можно наблюдать у зверей: например, слоны и олени в междоусобных разборках почти не используют бивни и рога, чтобы наносить тяжёлые, сильно травмирующие удары. Схватка нужна для того, чтобы комплексно оценить противника, его мотивацию, степень агрессивности, готовность стоять до последнего. Но «до последнего» тут доходить вовсе не нужно – и даже раки-богомолы это понимают.

Подробнее см.: https://www.nkj.ru/news/27057/ (Наука и жизнь, Раки-богомолы считают удары друг друга)

Древнейшая улица московского посада

При раскопках в Зарядье археологи открыли участок древнейшей улицы городского посада – улицу Великую (другое название – Большая). Она появилась на самом раннем этапе развития будущей столицы, возможно, уже в XII веке.

«Улица Великая проходила в районе Мокринского переулка, она вела от Кремля к пристани и относится к древнейшему этапу строительства города в XII-XIII веках. Раскоп заложили в юго-восточной части огромной площадки, где была гостиница, и не прогадали», – рассказал руководитель раскопок Леонид Беляев, заведующий Отделом археологии Московской Руси Института Археологии РАН (ИА РАН).

По его словам, уже при снятии верхних слоёв стало ясно, что археологи оказались на месте улицы Великой: почти всю ширину раскопа (6,5 метров) занимали брёвна верхнего яруса мостовой (XVII–XVIII веков). Сверху на неё сохранились остатки первого каменного подмащивания. Из-под яруса XVII–XVIII веков видны брёвна более ранних уровней. «Эти брёвна помогут нам в создании первой шкалы дендрохронологии Москвы, которую не удается построить уже несколько десятилетий», – отметил Леонид Беляев.

Хотя до древнейших слоёв ещё далеко, в руки археологов уже попало множество неординарных находок: много керамики XV–XVII веков и архитектурных деталей. Среди них – обломок пилястра от портала храма или дворца с редко встречающимся орнаментом в виде тесно сплетенных в сплошной ковер трёхпрядных полос. Такой орнамент редко встречается, он применялся итальянскими архитекторами эпохи Ренессанса. «[Это]… позволяет связать камень с этапом русско-итальянского строительства, временем создания стен современного Кремля, его главных соборов и великокняжеского дворца», – пояснил археолог.

Ещё одна необычная находка – фрагмент терракотового изразца-городка, также орнаментированного. Он необычен тем, что имеет не одну, как обычно, а две лицевые стороны. Как его устанавливали на печь, непонятно.

«Продолжение раскопок, несомненно, прольет новый свет на историю древнейшей улицы московского посада, всей Москвы и, в целом, Российского государства», – заключил исследователь.

Зарядье – это южная, низменная часть Китай-города, между улицей Варварка и набережной Москвы-реки. Такое название район получил, потому что с XVI века находился за рядами лавок, располагавшихся на Москворецкой улице (шла от собора Василия Блаженного к набережной).

При раскопках в 1948–1950 годах в Зарядье открыли несколько дворов ремесленников XI–XII веков. Район непосредственно примыкал к берегу, сюда привозили хлеб из Рязани и из других городов на Оке. В Зарядье велась активная торговля, особенно на Великой улице (такое название упоминается в летописях в 1468 и 1547 гг.). На этой улице находилась церковь святителя Николая, которого тогда считали покровителем торговли и мореплавания. Из-за постоянных наводнений и дождей церковь называли «Николой Мокрым».

Зарядье было застроено деревянными дворами, разделёнными узкими кривыми переулками. Из-за этого оно часто горело. В 1534–1538 годах построили стену Китай-города, которая отделила район от Москвы-реки.

До XVIII века Зарядье было районом ремесленников, торговцев, а также приказных людей. Здесь часто находили приют участники бунтов. Однако Пётр I и Екатерина II из-за угрозы пожаров запретили строить здесь деревянные дома. Поэтому, когда в 1812 году Зарядье сгорело, старые собственники, которым каменное строительство было не по карману, почти поголовно продали свои дворы. Крупные московские домовладельцы построили здесь двух- и трёхэтажные здание. Нижние отвели под лавки и склады, а верхние сдавали под квартиры и мастерские ремесленникам. Последние были вынуждены соглашаться на довольно высокую плату из-за удобного расположения – рядом были торговые ряды, где они могли продавать свои изделия. Жить на окраине они не могли, потому что средств на транспортировку изделий в центр у них не было.

После Гражданской войны ремесленники ушли на заводы, а Зарядье превратилось в район складов и контор. В 1964–1967 годах здесь построили гостиницу «Россия», которую снесли в 2007-м. Теперь на этом месте планируют разбить парк. Именно поэтому здесь снова работаю археологи: чтобы «спасти» от новых земляных и строительных работ древние строения, сохранившиеся в земле.

Подробнее см.: http://www.nkj.ru/news/27070/ (Наука и жизнь, Древнейшая улица московского посада)

Эмбрион человека находится под вирусной защитой

Человеческий зародыш был бы совсем беззащитен перед вирусной инфекцией, если бы его не защищали собственные «домашние» вирусы.

В ходе эволюции человеческий геном приобрёл «начинку» в виде вирусных генов. Происходило это, видимо, по той же технологии, которой пользуются современные ретровирусы, самым известным представителем которых является ВИЧ. Ретровирусный геном в виде молекулы РНК проникает в клетку, после чего с вирусной РНК делается ДНК-копия, которая вставляется в клеточную хромосому. На вирусном участке ДНК клеточные белки делают много РНК, которые служат матрицей для вирусных белков. С другой стороны, встроенный в клеточную ДНК вирус может на время «уснуть», не вредя хозяину; если же клетка способна делиться, то она передаст своего «гостя» дочерней клетке вместе с копией своей ДНК.

Если же такой вирус окажется в половых клетках или сумеет проникнуть в эмбрион на раннем этапе развития, когда предшественники половых клеток ещё не сформировались, его ждёт долгое путешествие из поколения в поколение. Постепенно в нём накопится множество мутаций, так что он станет неактивным и навредить клетке уже не может. Считается, что около 8% человеческого генома представлено бывшими вирусами. Некоторые из них, например, HERVK, попали к нам относительно недавно, около 200 тыс. лет назад.

Большинство таких последовательностей, как было сказано, навсегда «заснули» из-за множества мутаций, однако бывает, что некоторые всё же «просыпаются». Одно из самых неприятных последствий такого оборота событий – раковая опухоль; известно, что многие в прошлом вирусные гены активно работают именно в опухолевых клетках, и что, возможно, именно из-за них болезнь и начинает развиваться. Но есть и другие примеры – вот, скажем, совсем недавно удалось выяснить, что на ранних стадиях развития человеческого эмбриона в его клетках активируется вышеупомянутый вирус HERVK. Джоанна Высоцка (Joanna Wysocka) и её коллеги из Стэнфордского университета попытались узнать, чем оборачивается для зародыша активность вирусного «постояльца», и обнаружили нечто неожиданное.

В клетках 3-дневного зародыша оказалось много вирусных белков, причём настолько много, что они уже начинали объединяться в некое подобие готовых вирусных частиц. Более того, они влияли на активность других генов эмбриона: например, вирусный белок Rec повышал уровень белка IFITM1, чья задача – сидеть на поверхности клетки и не пускать в неё вирусную инфекцию. Получалось, что «домашний» вирус прикрывал зародышевые клетки от своих сородичей. Тот же Rec взаимодействовал с несколькими клеточными РНК, регулируя количество рибосом на них. Как именно это может отражаться на развитии эмбриона, пока неизвестно, но, так или иначе, вирусные белки активно в нём участвуют. Результаты экспериментов опубликованы в Nature.

Сами авторы работы пока говорят лишь о том, что им удалось увидеть. Руководит ли эмбрион действиями вируса, или вирусный геном преследует собственные цели, а общая польза в виде противовирусной защиты – лишь побочный эффект самоуправства HERVK, покажут дальнейшие исследования. Возможно, что за тысячелетия совместной эволюции клетки приматов и гены вирусов пришли к некоему взаимовыгодному симбиозу. И также не исключено, что «договор» с вирусами оказался очень выгодным обезьянам и человеку – представим, например, что именно вирусы во многом определяют наше развитие и задают план тела.

По некоторым данным, и формирование плаценты у человека происходит не без участия вирусных генов, а об одном из самых свежих открытий на эту тему мы писали в январе – как оказалось, спящие вирусные последовательности в ДНК иммунных клеток помогают им синтезировать антитела в случае инфекции. Видимо, исследования взаимной эволюции вирусов и высших животных принесут нам в будущем ещё немало сюрпризов. И, возможно, действуя на вирусные гены, мы сможем избежать многих болезней и расстройств, связанных с аномалиями индивидуального развития.

Подробнее см.: https://www.nkj.ru/news/26249/ (Наука и жизнь, Эмбрион человека находится под вирусной защитой)

Считать ли вирусы живыми?

Судя по их белкам, вирусы возникли почти одновременно с древнейшими клетками и с тех пор развивались как самостоятельная группа.

Обычно, когда рассуждают о происхождении и развитии жизни на Земле, вирусы предпочитают держать в стороне: уж слишком их неклеточная организация расходится с представлением, что всякая жизнь – это, прежде всего, клетка. Существует вполне уважаемая гипотеза, согласно которой вирусы – всего лишь взбесившиеся молекулярные комплексы, которые по ходу развития жизни периодически формируются из обломков клеточных геномов. Однако есть и другая точка зрения, которая даёт вирусом звание четвёртого домена жизни, наряду с бактериями, археями и эукариотами.

Активными сторонниками «живых» вирусов выступают Густаво Каэтано-Анольес (Gustavo Caetano-Anollés) и его коллеги из Университета Иллинойса. Выводы учёных основываются на эволюционной картине родства разных групп жизни относительно друг друга. Обычно развитие и происхождение того или иного вида оценивается по его ДНК: гены разных видов, отрядов, семейств и т. д. сравниваются друг с другом, и в итоге становится примерно ясно, кому сколько лет и кто чей родственник. Самые-самые древние гены есть обычно у всех организмов, от бактерий до человека, и чем моложе вид, тем больше у него попадается генетических «инноваций».

Однако на сей раз исследователи решили искать не в ДНК, а в белках, в пространственном строении белковых молекул. Давно известно, что каждый вид белков обладает уникальной 3D-структурой, которая в конечном счёте определяет его свойства и функции. Но трёхмерный портрет молекулы слагается из разных «кирпичей», или, лучше сказать, строительных блоков – структурных мотивов. Полипептидная цепь одним своим фрагментом может быть свёрнута так, другой фрагмент уложен как-то иначе и т. д., и такие структурные мотивы повторяются у разных белков. Однако в сумме они дают уникальную архитектуру, которая может быть похожа на другие, но всё-таки является индивидуальным портретом конкретного белка.

По словам авторов работы, такие структурные мотивы могут быть настоящими живыми ископаемыми, которые без изменений существуют миллионы и миллиарды лет, путешествуя от белка к белку. И в случае с вирусами они могут быть намного более надёжными свидетелями эволюции, нежели ДНК или РНК. Вирусные геномы мутируют чрезвычайно быстро, и в них очень трудно вычленить среди моря мутаций такие, которые бы указывали именно на эволюционное сходство или разницу между вирусными группами. Нуклеиновые кислоты допускают большую степень изменчивости, однако на уровне белковой молекулы эти изменения в ДНК нивелируются, чтобы самое важное – пространственная укладка белковой молекулы – осталось неизменным.

Исследователи проанализировали все известные структурные мотивы беловых молекул на примере более чем 5 000 видов организмов, среди которых было 3 460 вирусов. В результате удалось найти 442 белковые укладки, общие для вирусов и для клеточных форм; ещё 66 мотивов оказались уникально-вирусными. В статье в Science Advances авторы строят новое древо жизни, но уже с вирусами, которые, как они полагают, произошли от древнейших клеток. Видимо, вирусные клеточные предки обладали сегментированным РНК-геномом (то есть состоящим из нескольких фрагментов РНК), кусочки которого вирусы могли вынести наружу, обернув для защиты белками.

Двумя годами ранее Каэтано-Анольес с сотрудниками опубликовали в BMC Evolutionary Biology другую статью на ту же тему, с акцентом на гигантские вирусы, вроде мимивируса, чей геном превосходит по объёму информации некоторые геномы  клеточных организмов. Любопытно, что у мимивируса зачем-то есть гены, необходимые для синтеза белка (как известно, у вирусов нет своего белок-синтезирующего молекулярного аппарата, они пользуются мощностями заражённой клетки). В той работе была высказана гипотеза, что в далёком прошлом все вирусы были гигантскими и обладали гораздо более обширными геномами, чем мы видим у большинства из них сейчас. То есть неклеточность, которая так смущает биологов, вполне могла быть обычным движением от сложного к простому, как это можно видеть на примере эволюции паразитов. Что же до отсутствия у современных вирусов самостоятельно удваивать свой генетический материал и вообще размножаться, то здесь можно вспомнить про некоторые грибы и бактерии, которые не могут жить вне хозяйской клетки – вирусы похожи на них, хотя у бактерий и грибов есть собственные инструменты для манипуляций с ДНК, РНК и т. д.

В общем, если судить по вирусным белкам, то окажется, что вирусы не только встроены в общий путь развития жизни, но и появились на свет где-то у его истоков. И, что самое главное, обладали собственной эволюцией, развиваясь, как единая группа. Необходимо подчеркнуть, что речь идёт не том, являются ли вирусы живыми – то есть соответствуют ли они некоему предначертанному идеалу живого.

Исследователи лишь выясняют, можно ли называть их так, то есть в каких связях с уже имеющейся жизнью они находятся, развивались ли в её русле или представляют какой-то странный вид существования материи. Пока что известно менее 4 900 вирусов, хотя по некоторым оценкам их насчитывается более миллиона видов (при всей сомнительности термина «вид» в применении к вирусам), так что дальнейшие открытия здесь могут добавить гипотез относительно того, что такое вирусы и как они появились на Земле.

Подробнее см.: http://www.nkj.ru/news/27078/ (Наука и жизнь, Считать ли вирусы живыми?)

Почему колибри любят сладкое

Чтобы почувствовать вкус цветочного нектара, колибри пришлось переделать вкусовой рецептор, совсем не предназначенный для сладкого.

Обмен веществ у колибри отличается невероятной скоростью, даже по птичьим меркам. И понятно, почему – достаточно посмотреть, с какой скоростью эти птички машут крыльями. Если измерить сердечный ритм колибри, то окажется, что их сердце может биться со скоростью 20 ударов в секунду. Такая физиология требует постоянного притока топлива, то есть питательных веществ, и, хотя колибри могут ловить насекомых, основу их рациона составляет цветочный нектар, богатый сахарами. В пищевом отношения это действительно уникальный выбор – больше никто из птиц нектар так и не «освоил».

Колибри достигли неплохого эволюционного успеха: более 300 их видов распространились по Северной и Южной Америкам, от тропических влажных лесов до высокогорных территорий на склонах Анд. Однако для того, чтобы сделать выбор в пользу сладкого, богатого углеводами, энергоёмкого нектара, колибри должны бы чувствовать его сладкий вкус. И вот тут кроется одна из самых больших эволюционных и генетических загадок: рецепторов сладкого вкуса у птиц нет.

Известно, что основных вкусов всего пять: горький, кислый, сладкий, солёный и вкус умами, или, как его ещё называют, вкус белковых веществ. Для каждого из них есть свой тип рецепторов. Например, у зверей вкус сладких углеводов возникает благодаря рецепторным белкам T1R2 и T1R3, а вкус умами «чувствуют» белки T1R1 и опять T1R3. Но, когда в 2004 году секвенировали геном курицы, в нём не обнаружили никаких следов гена T1R2, без которого рецептор не может почувствовать сладкое. Не оказалось его и в других птичьих геномах. T1R3 был, но одного его, без напарника T1R2, для восприятия сладкого вкуса недостаточно. К слову, кошки тоже не чувствуют сладкого, однако в их геноме есть нефункциональный «ген сладкого вкуса», который когда-то работал, а теперь – нет. Но у птиц даже такой вариант отсутствует. И тогда возникает вопрос, как колибри смогли полюбить сладкое, если они его не чувствуют?

Разгадать загадку попробовали исследователи из Гарварда вместе с коллегами из Токийского университета. Они решили напрямую проверить, как белки вкусовых рецепторов птиц будут реагировать на тот или иной вкус. Для этого клетки, в которых синтезировались рецепторные белки для вкуса умами (T1R1 и T1R3), обрабатывали разными вкусовыми раздражителями; гены белков были взяты от кур, колибри и стрижей, от которых, как считается, колибри произошли. Результаты экспериментов описаны в статье в Science.

Оказалось, что рецепторы кур и стрижей активно реагируют на вкус умами, или вкус белка. А вот у колибри тот же самый рецептор плохо отзывался на вкус белка, но зато активно реагировал на углеводы. То есть у колибри вкусовой рецептор, можно сказать, поменял специализацию. Очевидно, произошло это благодаря мутациям – авторы работы экспериментально насчитали 19 мутаций, которые могли бы обратить куриный рецептор умами к сладкому вкусу, но в действительности их может быть больше, и, чтобы все их определить, нужно подробно исследовать сами рецепторные белки колибри.

Полученные результаты не просто сообщают нам что-то новое об удивительных колибри и их эволюции. История о том, как вкусовой рецептор вдруг стал не тем, чем казался до сих пор, ещё раз указывает на важность комплексного исследования того или иного гена – мало знать его последовательность и генеалогию, нужно ещё и напрямую исследовать функцию белка, информация о котором заключена в гене.

Подробнее см.: http://www.nkj.ru/news/24832/ (Наука и жизнь, Почему колибри любят сладкое)

Жир белый, бурый, бежевый

Кирилл Стасевич

У врачей есть все основания считать, что избыточный вес до добра не доводит. Как правило, с повышенной массой тела связан целый комплекс расстройств: от сердечно-сосудистых до обмена веществ. А число людей с той или иной формой ожирения постоянно растёт.

Как можно удержать вес в пределах нормы? Ответ, казалось бы, проще некуда — меньше ешьте, больше двигайтесь. В действенности этих средств никто не сомневается, однако помогают они далеко не всем. У некоторых людей особенности обмена веществ таковы, что жир накапливается при любой диете. Порой мы просто не можем противиться чувству голода: мозг требует калорий без оглядки на избыточный вес. Выполнять предписания насчёт физической нагрузки тоже не всегда удаётся, особенно жителям городов.

Поэтому ожирение стало одной из самых изучаемых тем в современной медицине, и усилия многих исследователей направлены на поиск средства, которое помогло бы предотвратить накопление жира. Можно, например, попытаться изменить пищевое поведение через мозг и нейроэндокринную систему. Другой путь помешать накоплению жира — воздействие на кишечную микрофлору, поскольку именно от неё во многом зависит, что из пищи будет всасываться в кровь, а что нет. Наконец, избыток липидов можно просто сжечь, то есть расщепить их в каких-нибудь обменных процессах.

Между тем жир жиру рознь. То, что откладывается на ягодицах и на талии, это белая жировая ткань, состоящая преимущественно из белых адипоцитов (жировых клеток). Их функция — запасать разнообразные липиды, и выглядят они как огромная жировая капля. Цитоплазма, ядро и другие компоненты клетки в них есть, но они ютятся где-то между липидной массой и мембраной. Иначе выглядят клетки бурого жира: в них жировых капель несколько, и в цитоплазме очень много митохондрий, которые благодаря железосодержащим белкам придают клеткам более тёмный, бурый цвет.

С биохимической точки зрения клетки бурого жира устроены на первый взгляд бессмысленно. В их митохондриях разорвана связь между окислением органических молекул (то есть липидов) и синтезом энергетических молекул АТФ. Как известно, в ходе окисления молекул в митохондриях на их внутренних мембранах создаётся градиент протонов: по одну сторону мембраны протонов больше, чем по другую. Этот градиент нужен для того, чтобы работал встроенный в мембрану фермент для синтеза АТФ: энергия, запасённая в химических связях АТФ, легко высвобождается и используется в подавляющем большинстве молекулярных процессов в клетке. А вот в буром жире энергия от окисляемых продуктов в АТФ почти не запасается. Но и впустую она не тратится, а уходит в тепло.

Все клетки в той или иной степени позволяют какой-то доле получаемой энергии утекать в тепло, однако клетки бурого жира специализированы именно на этой функции — создавать тепло из запасённых липидов. Легко догадаться, что бурые адипоциты служат важным элементом системы терморегуляции у теплокровных животных. На самом деле зоологи давно заметили, что бурый жир особенно развит у зверей, впадающих в зимнюю спячку. Поддерживать температуру тела с помощью других механизмов, например дрожанием, «спящие» звери не могут, и бурый жир приходится весьма кстати.

Бурый жир защищает от переохлаждения и младенцев, — у них он составляет до 5% от массы тела. У взрослых людей, как полагали до недавнего времени, бурые адипоциты перестают выполнять свою функцию, теряют митохондрии и превращаются в подобие обычных белых жировых клеток.

Однако несколько лет назад бурый жир нашли и у взрослых. Оказалось, какая-то его часть остаётся в районе шеи, плеч и верхней части грудной клетки. Более того, выяснилось, что количество бурого жира у взрослых увеличивается на холоде, что понятно, ведь бурый жир нужен именно для обогрева.

И поскольку «топка» бурого жира работает на липидах, сама собой возникла идея: нельзя ли использовать его для избавления от избыточного веса? Но тогда нужен некий «рубильник», который активировал бы бурую жировую ткань, когда это нужно. Чтобы реализовать эту идею, требуется, во-первых, понять молекулярные и клеточные механизмы, которые обеспечивают появление бурого жира в организме, а во-вторых, убедиться, что он действительно помогает от ожирения и сопутствующих проблем с обменом веществ.

Хотя клетки бурого жира находили не только в специальных «депо», но и в толще белого жира, считалось, что у них всё равно существуют свои особые предшественники, которые потом развиваются в бурые адипоциты. Однако исследователи из Швейцарской высшей технической школы Цюриха выяснили, что белый жир и бурый жир могут непосредственно превращаться друг в друга. Эксперименты ставили на мышах, у которых следили за отдельными клетками белого жира: при понижении температуры эти клетки «бурели», а при повышении «белели». Получается, что бурый жир может образовываться непосредственно из жира белого.

Бурая жировая ткань густо пронизана кровеносными сосудами; они не только приносят ей топливо, но и забирают с собой тепло. Удалось даже найти нервные клетки, которые дают сигнал к расщеплению жиров, — ими оказались некоторые нейроны гипоталамуса. Они контролировали именно метаболическую активность клеток бурого жира. То есть аппетит и потребление пищи оставались прежними, но зато в бурожировой «топке» сжигалось большее количество калорий.

Мозг может управлять бурым жиром не только с помощью собственно нейронных сигналов, но и с помощью гормонов-нейропептидов, называемых орексинами. Эти нейропептиды синтезируются опять же в гипоталамусе, участвуют в регуляции циклов сна — бодрствования и влияют на энергетический обмен и аппетит. Оказалось, что орексины напрямую действуют на клетки белого жира, способствуя их превращению в бурые адипоциты. (Возможно, что одним лишь прямым влиянием дело не ограничивается, поскольку орексины включены в сложную систему нескольких нейропептидов, контролирующих метаболизм, и могут действовать на бурый жир через своих «агентов влияния».) Если у мышей гены орексинов отключали, животные набирали вес даже при умеренном питании.

Не стоит, однако, думать, что бурый жир находится под опекой всего лишь пары-тройки нейропептидов и группы нервных клеток. Самое деятельное участие в превращении одной жировой ткани в другую принимает иммунная система. Несколько лет назад исследователи из Калифорнийского университета в Сан-Франциско (США) обнаружили, что макрофаги, присутствующие в белом жире, понуждают жировые клетки при понижении температуры стать бурыми. Обычно о макрофагах говорят как о клетках-«уборщиках», которые ликвидируют последствия «иммунных войн», и их активная роль в метаболизме выяснилась лишь недавно. Под действием особых сигнальных белков макрофаги понуждают жировую ткань к сжиганию своих запасов. А буквально недавно удалось связать иммунные сигналы, управляющие макрофагами, с работой мышц. При физических упражнениях и опять-таки при понижении окружающей температуры из мышц высвобождается особый гормон (называемый метеорин-подобным гормоном), который через иммунные сигнальные белки интерлейкины действует на макрофаги, находящиеся в жировой ткани, а дальше всё разворачивается по вышеописанному сценарию.

Расшифровка механизмов управления бурым жиром обычно сопряжена с поиском молекулярных «волшебных кнопок» — регуляторных белков, с помощью которых можно активировать появление новых бурых клеток или усилить их активность. Так, недавно исследователи из университета Содружества Виргинии (США) опубликовали статью, в которой предлагали на роль включателя бурого жира фермент киназу Tyk2. До сих пор этот фермент изучали как один из перспективных противораковых белков. (Здесь можно вспомнить о том, что ожирение часто развивается вместе с онкологическими заболеваниями.) Таких примеров много, сообщения о белках-активаторах бурого жира появляются регулярно. Естественно, в каждой подобной работе проверяется их влияние на избыточный вес. Пока что всё, что активирует бурый жир, помогает от лишнего веса избавиться. Но помогает ли бурый жир избавиться от метаболических проблем, сопровождающих ожирение?

Исследователи из Онкологического института Даны — Фарбера (США) ответили на этот вопрос утвердительно. Они нашли белок, связывающий тепловое сжигание калорий с воспалительными процессами, которые начинаются в чрезмерно разросшейся жировой ткани. Именно воспаление, как считается, провоцирует устойчивость тканей и органов к инсулину, что есть прямая дорога к диабету второго типа. Оказалось же, что белок TRPV4, содержащийся в белых адипоцитах, мешает сжиганию жира и способствует воспалительным процессам в жировой ткани. Если синтез TRPV4 подавляли, то ни ожирения, ни воспаления у подопытных животных не было, хотя питались они высококалорийной жирной пищей. На самом деле в других работах тоже отмечалась связь между активацией бурого жира и исчезновением признаков диабета, однако нужно было найти именно конкретное молекулярное связующее звено. Им оказался TRPV4. Правда, надо учитывать, что исследования такого рода лишь одним звеном не ограничиваются и обычно молекулярные биологи достают за пойманное звено целую сигнальную цепочку, каждый член которой может стать мишенью для лекарств.

В основном подобные эксперименты ставятся на мышах, так что резонно было бы задать вопрос, насколько полученные результаты можно экстраполировать на человека. Но буквально в июле этого года в журнале «Diabetes» вышла статья, в которой сотрудники медицинского отделения Техасского университета в Галвестоне (США) пишут об однозначной связи между количеством бурого жира у человека, уровнем глюкозы в крови и реакцией клеток на инсулин. Чем активней был бурый жир, чем больше его было, тем больше калорий сгорало и тем активней глюкоза всасывалась из крови в клетки тканей. Так что бурый жир действительно мог бы стать хорошим медицинским инструментом в борьбе с ожирением и диабетом, и учёные не зря ищут средство, с помощью которого можно было бы быстро и эффективно активировать бурую жировую ткань.

Большая часть таких поисков нацелена на молекулы-мишени, вовлечённые в управление бурым жиром. Различные подходы отличаются тут по эффективности и вероятности побочных эффектов. Например, сотрудники биотехнологической компании «Genetech» утверждают, что могут активировать бурые адипоциты и нормализовать обмен веществ всего одной инъекцией антител, активирующих клеточные рецепторы к гормону FGF21 (фактору роста фибробластов 21). У мышей с диабетом, получивших инъекцию, уровень глюкозы целый месяц держался в норме, а сами мыши похудели на 10%. Однако антитела эти испытаны пока что только на животных. С другой стороны, исследователи из Кембриджа (Великобритания) полагают, что предпочтение нужно отдать «их» белку под названием BMP8B, который не просто активирует бурый жир, но делает это очень специфично — то есть, подействовав каким-то препаратом на BMP8B, мы почти не рискуем задеть другой молекулярно-клеточный процесс. Стоит также упомянуть недавно открытый гормон ирисин, — он спасает от ожирения и диабета, превращая белый жир в бурый, и при этом способствует нарастанию мышечной ткани. То есть действие этого гормона сходно с походом в тренажёрный зал: минус жир, плюс мышцы.

Среди разных советов, как активировать бурый жир, оригинально выглядит предложение использовать виагру. О том, что этот легендарный препарат ещё и от ожирения помогает, сообщили исследователи из Боннского университета (Германия), опубликовавшие в прошлом году статью в «The Journal of the Federation of American Societies for Experimental Biology». Виагра, или силденафил, увеличивала количество бурого жира у мышей, а кроме того, подавляла воспалительные процессы в белой жировой ткани.

Ну а может ли человек сам поспособствовать увеличению в организме доли бурого жира, не дожидаясь появления лекарственных препаратов? Такой способ есть, и это — спорт и физкультура. Выше мы уже упоминали про метеорин-подобный гормон, высвобождающийся из мышц при физическом напряжении. Также мышечные нагрузки увеличивают синтез в мышцах транскрипционного фактора PGC-1α, который включает в клетках белого жира гены, превращающие их в бурые адипоциты. (Белковый фактор PGC-1α работает в сигнальной цепочке, связанной с белком TRPV4, с помощью которого удалось «связать» бурый жир с диабетом.)

Если же вы не хотите тратить время на физические упражнения, похудеть вам помогут друзья. В 2011 году исследователи из университета Огайо (США) выяснили, что повышенная социальная активность помогает толстым мышам сбросить вес, а худых защищает от ожирения, даже если кормить их жирной пищей. Общение с другими мышами увеличивало в организме животных долю бурого жира, а связующим молекулярным звеном был довольно известный белок под названием «нейротрофический фактор мозга» (BDNF), уровень которого повышался в нервных клетках во время интенсивной социальной жизни.

Наконец, ещё один способ активации бурого жира, который сам собой напрашивается, это холод. Действительно, если активность бурых жировых клеток увеличивается от холода, то почему бы тем, кто страдает от избыточного веса, не помёрзнуть в терапевтических целях? Оценить эффективность такого способа попытались сотрудники университета Маастрихта (Нидерланды). В течение 10 дней они заставляли добровольцев по шесть часов каждый день сидеть в помещении с температурой воздуха 15оC. Бурый жир у участников эксперимента действительно активировался, они переставали мёрзнуть, а их энергетические расходы возрастали на 30%. Правда, пока всё равно непонятно, достаточно ли такой активации для действительно значимого похудания.

Но если не хватит одного бурого жира, поможет белый, — он, как оказалось, тоже может расщеплять жир с выделением тепла, если вокруг холодает. Исследователи из Гарварда (США) выяснили, что белые адипоциты сами, без вмешательства нервной системы и независимо от бурого жира, могут чувствовать холод и участвовать в терморегуляции.

Справедливости ради нужно сказать, что с бурым жиром связаны некоторые данные, которые могут охладить энтузиазм по его поводу. Например, он, как ни странно, увеличивал в отдельных экспериментах риск атеросклероза, провоцируя увеличение доли «плохих» жиров — липопротеинов низкой плотности — в крови. Впрочем, эти результаты нужно ещё подтвердить в клинических исследованиях.

Не исключено, что разнообразие липидных тканей не ограничивается белым и бурым жиром. Два года назад сотрудники Онкологического института Даны — Фарбера (США) обнаружили, что в организме человека есть ещё и бежевый жир. Его клетки похожи на клетки бурого жира и также сжигают избыток липидов с образованием тепла, но отличаются по некоторым существенным биохимическим и генетическим характеристикам. Возможно, что те адипоциты, которые у человека считаются бурыми, на самом деле бежевые. Впрочем, даже если взрослый бурый жир действительно ненастоящий, исследователям просто нужно переключиться на бежевый», который тоже можно использовать для регуляции метаболизма и предотвращения ожирения.

Подробнее см.: http://www.nkj.ru/archive/articles/25169/ (Наука и жизнь, Жир белый, бурый, бежевый)